99 франков

ЙОГУРТОВЫЙ ОДИССЕЙ

Алексей ДУБИНСКИЙ
Восхитительно смешной, замечательно искусный, потрясающе эффектный – новому фильму Яна Кунена «99 франков» превосходных степеней стоит подобрать побольше, ведь фильм о рекламе. О рекламе, а не антирекламная агитка, как бы не старались Кунен, Фредерик Бегбедер, Ален Гольдман и все-все-все. Диагнозируя современное общество как общество энтропии, симулякров, рекламных шаблонов и стереотипов пустоты, фильм не уходит дальше общей критики масс-медиа, навязшей в зубах не меньше, чем критикуемый объект. Ну, потому что нельзя навести осмысленную критику на то, что не имеет смысла. Там, где царствует пустота, истинными ценностями ее не заполнить; из ничего рождается только ничего. Выставляя планете ноль, ты сам превращается в этот ноль.

Чего у Кунена не отнять, так это фантазии. Положа руку на сердце, нет тут ничего из того, что мы ешё не видели, но это ничего он взбалтывает с таким нахальством и таким самозабвением, что эффект получается дай боже – сидишь и ржешь все один час и сорок минут, потому что очень, очень, очень смешно. Российским графоманам поучиться, как на такую тему кино снимать. Ретроспективно оценивая те же «20 сигарет» (2007) понимаешь, что применили тот же, что у Бегбедера, приемчик – когда рекламщик, под завязку набитый слогами и тэглайнами, будто проваливается в собственное рекламное пространство. А не получилось ничего, все вышло какое-то уныло-серьезное, серо-претенциозное, с заворотами в возвышенную дидактику, искусственное и перекособоченное.

А вот у французов получается – и очень даже здорово. Они уже сколько времени живут в мире прогнившего капитализма и в курсе, как это – стоять, будто баран, перед полкой с продуктами, раздумывая, какой бы йогурт употребить сегодня вечером. Знают, как копить годами на модную тачку и как раз успеть к моменту, когда она из моды выйдет. Грех рекламы даже не в зомбировании, не в том, что пустые образы заменяют ценное и, дескать, непустое; нет, реклама погружает нас в лабиринты бессмысленных и бесконечных выборов, в это тупое зависание перед полками, в идиотскую потерю времени, когда мы планируем свой быт, кружась меж многочисленных торговых брендов. Мы мечемся, как буридановы ослы, между лучшим и хорошим; или, если верить Бегбедеру и Кунену, между плохим и худшим, потому что йогурты нам впаривают, прямо скажем, дерьмовые. За это все креативщики, конечно, вечно будут гореть в аду.

Но, в общем-то, все это пережевывание прописных максим, пусть смешное и пусть изобретательное, и даром было бы ненужным, не будь в фильме хоть чего-нибудь светлого и чистого. И оно там есть – его зовут Октав Паранго; он, в великолепном исполнении Жана Дюжардена, сволочь, циник, предатель и развратник, он же – самый страдающий и искренний, не потому что откровенен в рассказе о своем цинизме, а потому что сознает, как циничен в этом откровении. Обаятельная гнида – придумка вовсе не нашего столетия, мы веками с упоением о таких читаем, понимая, что Швейки, Бендеры, Арлекины, Одиссеи и Коты в сапогах нам милее сотен тысяч положительных героев. В этом смысле, Бегбедер думал, что пишет исповедь, а на деле удачно выстрелил в традицию. Октав прекрасен не потому, что кающийся креативщик, а потому, что он – Одиссей нашего времени.